Если в прошлое, лучше трамваем
со звоночком, поддатым соседом,
грязным школьником, тетей с приветом,
чтоб листва тополиная следом.

Через пять или шесть остановок
въедем в восьмидесятые годы:
слева - фабрики, справа - заводы,
нетушуйся, закуривай, что ты.

Что ты мямлишь скептически, типа
это все из набоковской прозы, -
он барчук, мы с тобою отбросы,
улыбнись, на лице твоем слезы.

Эта наша с тобой останвока:
там - плакаты, а там - транспаранты,
небо синее, красные банты,
чьи-то похороны, музыканты.

Подыграй на зубах этим дядям
и отчаль под красивые звуки,
куртка кожаная, руки в брюки,
да по улочке вечной разлуки.

да по улице вечной печали
в дом родимый, сливаясь с закатом,
одиночеством, сном, листопадом,
возвращайся убитым солдатом.

Best take the tram if you’re going back to the past
with its bell, the drunk bloke next to you,
the grimy school kid, the mad old girl,
and, of course, the poplar leaves drawn in its trail.

Five or six tramstops later
we ride into the nineteen-eighties -
factories to the left, works to the right,
no one cares, get out your fags, what’s wrong with you.

What’s that you’re mumbling, sceptical, something
like this is all lifted from Nabokov.
He was the barin’s son, you and I are the leftovers, come on, smile, there are tears on your face.

This is our stop -
posters, banners, here and there,
blue sky, red neckties,
somebody’s funeral, musicians playing.

You play along to them on your whistle
and then float off to the beautiful sound,
leather jacket, hands in your pockets,
along that path of unending separation,

along that road of unending sadness
to the house where you were born, melting into sunset
solitude, sleep, the moulting of leaves,
come back as a dead soldier.