Синий свет в коридоре больничном,
лунный свет за больничным окном.
Надо думать о самом обычном,
надо думать о самом простом.
Третьи сутки ломает цыгана,
просто нечем цыгану помочь.
Воду ржавую хлещешь из крана,
и не спится, и бродишь всю ночь
коридором больничным при свете
синем-синем, глядишь за окно.
Как же мало ты прожил на свете,
неужели тебе всё равно?
(Дочитаю печальную книгу,
что забыта другим впопыхах.
И действительно музыку Грига
на вставных наиграю зубах.)
Да, плевать, но бывает порою...
Всё равно, но порой, иногд
ая глаза на минуту закрою,
и открою потом, и тогда,
обхвативши руками коленки,
размышляю о смерти всерьёз,
тупо пялясь в больничную стенку
с нарисованной рощей берёз.

Dark blue light in the hospital corridor,
moonlight beyond the hospital glass.
Think hard about the ordinary things,
think hard about the easiest stuff.
Three days now the gypsy’s stayed clean,
nothing can be done for the gypsy now.
Rusty water gushes from the tap,
you can’t sleep, all night you prowl
the hospital corridors in the dark blue light
glancing out through the windowpane.
How little time you’ve spent in the world,
surely it’s not all the same?
(I’m finishing reading a tragic book,
left by someone in a rush to leave.
And yes, I’m tapping my dentures
In time to music by Grieg.)
Yeah, couldn’t care less, though there are times...
I’m indifferent, but at times, now and then
I close my eyes for a moment,
and then I open them again,
and wrapping my arms around my legs
I think about death for real,
staring aimlessly at the hospital wall
with its painting of birch trees.

translation by Sasha Dugdale