Ночь Звезда. Милицанеры
парки, улицы и скверы
объезжают. Тлеют фары
италийских жигулей.

Извращенцы, как кошмары,
прячутся в тени аллей.
Четверо сидят в кабине.
Восемь глаз, печально-сини.

Иванов. Синицын. Жаров.
Лейкин сорока двух лет,
на ремне его Макаров.
Впрочем, это пистолет.

Вдруг Синицын: «Стоп, машина».
Скверик возле магазина
«соки-воды». На скамейке
человек какой-то спит.

Иванов, Синицын, Лейкин,
Жаров: вор или бандит?
Ночь. Звезда. Грядет распата.
На погонах кровь заката.

«А, пустяк, - сказали только,
вылючая ближний свет, -
это пьяный Рыжий Борька,
первый в городе поэт».

Notte. Una stella. Ecco i caramba
che scrutano parchi, vie e anfratti.
Procede a fari accesi la ronda,
l’italica centoventiquattro.

Come incubi i degenerati,
si celano all’ombra nei vialetti.
In auto stanno quattro miliziani.
Otto occhi color blu afflitto.

Ecco Ivanòv, Sinìcyn e Žàrov.
Poi c’è Léjkin, quarant’anni e rotti,
al cinturone ha una Makàrov,
una pistola, per dirla tutta.

«Stop!» – intima uno repentino.
Davanti al chiosco «Acqua-bevande»,
nel giardinetto su una panchina
c’è un tipo strano che sta dormendo.

Ivanòv, Sinìcyn, Žàrov, Léjkin:
«Chi sarà mai, un ladro o un bandito?»
Notte, una stella. È l’ora dei conti.
Incendia le mostrine il tramonto.

Poi esclamano: «Tutto tranquillo!»,
puntando meglio la luce dei fari,
«È Borja Ryžij bello brillo,
il miglior poeta degli Urali».

Translated by Laura Salmon